На картине Рене Магритта «Ностальгия» (1940) изображены: пустое небо, безликий однотонный город, фонарь — то ли выключенный и не дающий света вовсе, то ли, наоборот, дающий картине всё это странное освещение, — и мост, по которому никто никуда не идёт. Зато на нём откуда-то взялись лежащий лев и стоящий у перил лицом от зрителя человек со сложенными крыльями.
– Ни льву, ни человеку с крыльями нечего делать на мосту. Они воплощают тоску тех, кто знает, что настоящая жизнь — это что-то другое, что-то не существующее вовсе, — так о своей картине говорил сам Магритт.
Всё это, и болезненно-ржавый колорит, и фигуры «героев», и окружающее их пространство, почему-то кажется очень созвучным и песням, и судьбе Джейсона Молины, одного из самых завораживающих и печальных голосов американской музыки, которую для простоты принято называть «альтернативным кантри». С тем же успехом её можно назвать «альтернативным блэк-металом», но ясности это не придаст, поэтому — поверим википедии: indie, alt-country, lo-fi, slowcore. И закончим на этом с жанровыми определениями, пусть критики развлекаются, а мы только понадеемся, что вы представили себе некоторый звук.
Карьера Молины — странная и очень трагическая история. В 1996 году он получил степень бакалавра истории искусств в Оберлинском колледже (Огайо)… и тут же ушел играть на бас-гитаре сразу в нескольких хэви- и блэк-металических группах, базировавшихся в Кливленде. Но скоро метал надоел и он собрал собственную группу. Воображаемую, практически. Группа называлась то Songs: Albian, то Songs: Radix, то Songs: Unitas, а в состав входил Молина и любые случайные люди, которые оказывались рядом на сцене очередного кабака.
Такой же подход сохранился, когда группа стала чуть более походить на группу и обрела постоянное название Songs: Ohia. Молина тогда был, по воспоминаниям очевидцев, застенчивым, но открытым парнем, улыбчивым и… И кто бы мог подумать, что пишущим настолько грустные и тяжелые песни. Почему-то только о Гражданской войне. Но это была только первая запись перекати-поле-проекта Songs: Ohia.
Молина много путешествовал, играл и записывался, но не возил группу с собой. Концепция проекта была такой: каждый новый альбом пишется на новом месте (не просто в новом городе или даже штате, а, например, и в Шотландию заносило) с новыми музыкантами, никто ничего не репетирует и никому ничего не платят. Так что оставались только интересующиеся.
«Эта запись сделана не для того, чтобы избавиться от каких-то сомнений или исцелиться. Конечный результат должен показать человека, очень желающего учиться, желающего делиться и горячо желающего избавиться от всего эгоистичного… Всё сделано живьём и с первого дубля» (Джейсон Молина, комментарий к альбому «Axxes & Ace», 1999).
И это слышно. Аудиофилы с дорогущими hi-end системами любят старые джазовые пластинки за то, что на них можно расслышать — вот Чарли Паркер стоит в четырёх шагах от микрофона, а вот сделал шаг влево, а Диззи в это время стоит на месте (по крайней мере, им кажется, что они слышат и это — ни подтвердить, ни опровергнуть невозможно, а отнимать у людей радость недостойно, так что, конечно, слышат)… С записями Songs: Ohia по-другому. Их можно слушать на простеньком кассетнике и вполне услышать («увидеть ушами») не очень просторную комнату, в которой люди с инструментами собрались не избавляться от сомнений (это можно в ближайшем баре), а разбираться с чем-то накопившимся, что даже трудно назвать.
При всей разности составов и, соответственно, записей, были две константы: вкрадчивый осторожный звук, густо замешанный на до- и послевоенном блюзе, Ниле Янге и фолк-роке, и — что даже важнее - чувство общности, возникающее в процессе игры между музыкантами, которое передаётся слушателю, ведь у него тоже, наверное, накопилось всякой фигни… Зато он теперь не один. Фигни, херни и прочего, что цензурно не назвать, нужно перелопатить много. Но она расступится.
Если слушать альбомы в порядке их появления, можно проследить, как херни становилось всё больше и Джейсон погружался в неё всё глубже. На рубеже веков (альбомы «Lioness» и «Ghost tropic», 2000) стало совсем тесно и бесприютно, а местами просто страшно. Там ещё были какие-то солнечные лучи надежды, но альбом «Didn’t it rain» - почти совсем беспросветный. Молина в это время перестал путешествовать и поселился где-то под Чикаго. Для перекати-поля, которым он был до того, оседание на одном месте оказалось травмой. Может, ещё и место было выбрано не очень удачно: северо-восток США с 1970-х постепенно приходил в упадок и стал называться «ржавым поясом». Остановленные заводы, полу-заброшенные поля, безработные люди и луна над ними. «Когда я умру, брось мои кости на пустой улице, чтоб напомнить мне, как оно раньше было. Не пиши моё имя на камне, принеси фонарь Коулмана и радио… и наблюдай со мной с берега, как призрачные корабли возвращаются домой». Брррр. И только под конец альбома Молина напоминает слушателю: ты не беспомощен. Но слушатель настолько погружен в Конец Всему, что может и не заметить.
Если бы мы рассказывали обычную историю, дальше, наверное, следовало бы что-нибудь вроде «а после выхода этого альбома он пошел и застрелился в сарае». Но мы обещали историю странную.
Следующий — и последний — альбом Songs: Ohia вышел уже в следующем году и назывался Magnolia Electric Co. (2003). Все, кто наблюдал за погружением Джейсона во тьму выдохнули. Альбом был светлым, бодрым и местами даже слегка мажорно-пафосным (удивительно было уже то, что к работе Молины можно применять такие слова). Вместе самокопания на глубинах, плохо совместимых с жизнью, появилась какая-то светлая печаль, но Молина оставался всё таким же честным и своим. Более того, если с предыдущей работой он, может, и приподнял слегка крышечку того, что зовётся андерграундом, то этот альбом её сорвал, всё выплеснулось и понеслось куда-то в сторону не просто залов побольше, а стадионов.
Молина никогда не был неудачником и сумел собрать себе, может, не очень многочисленную, но преданную фанатскую базу, из которой даже вылупился целый лейбл Secretly Canadian (сейчас среди клиентов этих ребят Йоко Оно и Antony and the Johnsons, но взлетать они начали со своего всего лишь второго релиза — а это был альбом Молины).
Но тут он стал нарасхват. Состав, с которым записали «Магнолию...», стал постоянным, а пластинка до сих пор считается одной из важнейших в американской музыке начала XXI века. Группа — переименованная в честь альбома в Magnolia Electric Co. – стала много гастролировать и записываться, песни становились всё светлее, а звук — всё профессиональнее и прозрачнее.
Если бы мы рассказывали обычную историю, дальше, наверное, следовало бы что-нибудь вроде «а потом они записали мультиплатиновый альбом, а потом ещё один, и так до сих пор и записывают, эх, вот кончится пандемия, авось, и к нам приедут!..» Но мы обещали историю странную и трагическую (и осталось недолго).
Одновременно с началом успешной работы в группе Молина начал бухать и записывать пластинки без прикрытия, просто под собственным именем. И ощущения от них тягостнее, чем от самых мрачных пластинок Songs: Ohia. Какой-то сплошной сонный паралич — не по себе, по углам мерещатся тени, пошевелиться невозможно, закричать не получается… Со звуком — совсем странно. Опять «лоу-фай», но какой-то предельно чистый, потому что тишины в этих песнях больше, чем чего бы то ни было. Сплошные паузы.
И вот странность и трагизм. Слово «бухать» употреблено не случайно, «пить» это назвать было нельзя, Молина чуть не каждый вечер был вдрабадан, хотя играл концерты с группой и записывал с ними альбомы — причем чем светлее становились песни, тем сильнее чернел алкоголизм Джейсона. К 2009-у у группы был готов самый кристально-прозрачный альбом «Josephine», после его выпуска Молина перестал ездить в туры. Через пару лет семья и лейбл обратились за помощью к фанатам — Джейсон был в реабилитационной клинике после очень серьёзных проблем со здоровьем.
В 2012-м Джейсон Молина обратился с благодарственным и многообещающим письмом к поддержавшим его поклонникам, - мол, лечение вполне успешно, хоть ещё и не закончилось, новые песни пишутся, впереди записи, репетиции, концерты и гастроли.
В 2013-м Джейсона Молину нашли мёртвым в Индианаполисе. Никто до сих пор не знает, выписался он из клиники или просто сбежал. Никто не знает, как он вообще оказался в Индианаполисе. Известно только, что перед смертью он пропил всё, что было, кроме старого мобильника, а также что умер он от отказа внутренних органов, вызванного примерно двухнедельным тяжелым запоем. Было ему 39 лет.
Черт его знает, как это всё случилось. В одной из песен «страшного» периода Молина говорил что-то о том, что работает над лучшей версией себя — имея, скорее всего, в виду сочинение песен. В песнях никогда не было наигранного оптимизма или бравады, но есть ощущение, что Молине не давала покоя какая-то не достигнутая тогда, в 2000-2002 гг., глубина темноты и тишины, в которых и с которыми он работал в компании нескольких отчаянных людей, не отвернувшихся от его странных условий. Но и возвращаться туда было выше его сил, хотя попытки предпринимались.
Возможно, это был просто алкоголизм. Страшная болезнь, к которой до сих пор не принято относиться серьёзно. Но, возможно, строить лучшую версию себя надо на прочном и глубоком фундаменте, чтобы вся эта красота потом не развалилась в щепки. Молина закопался достаточно глубоко, но фундаментом у него был всего один альбом 2003 года. Группа Songs: Ohia, пластинка Magnolia Electric Co. Одна из самых важных и так далее, и так далее…
Таких историй полно. Инста-блогеры демонстрируют «жизнь мечты», а вне кадра живут на антидепрессантах. Художники бравируют ежедневными пьянками, а на деле просто не могут остановиться. Менеджеры ходят застёгнутыми на все пуговицы и работают на износ, а по вечерам бьют детей… Мало ли историй. Глушить боль, отчаяние и тоску можно чем угодно, но продуктивнее было бы для начала просто сформулировать их для себя. Чем дальше, тем это сложнее, в конце концов этим вообще становится невозможно поделиться и, если очень повезёт, всё это вытащит психотерапевт и начнётся долгая работа по восстановлению.
Но, возможно, для кого-то волшебным пендалем станет песня или целая пластинка осторожно улыбающегося парня с грустными глазами, о котором мы вам только что рассказали. Нам встречалось несколько примеров.
Увы, привезти все записи Джейсона Молины в Россию не вышло, но наш управляющий решил, что важно, чтобы были хоть какие-то, потому что мало его здесь знают (записей вообще не достать, а почитать можно только старый материал на «Афише», в котором, несмотря на верный тон и выводы, много путаницы). А управляющему всё кажется, что и музыкант, и человек достойный. Так что сейчас повесим в комментариях несколько песен, в стриминги вас учить ходить не надо, а если вдруг после прочитанного и услышанного захотите физических носителей — приходите в гости. Пока что что-то есть.