Всегда есть что-то постыдное в статьях к юбилеям любимых авторов — если уж он такой любимый, чего ж ты ждал?.. Думал, автору в юбилей приятнее будет читать? Так, может, всё наоборот — и внимание без формального повода может оказаться куда ценнее.
Но вот юбилей. А вот статья. Впрочем, не статья это будет никакая, а, скорее, заметки. Был такой жанр в публицистике, ныне уже подзабыто-маргинальный — не потому, что куда-то исчез, а потому что даже покупатели шампуня в интернет-магазинах свои отзывы иногда называют «статьями».
Думаю, Пат Инголдзби, родившийся ровно 80 лет назад, был бы удивлён и даже, может, раздосадован, увидев себя в каком бы то ни было списке бестселлеров, но факты есть факты: из наших списков «топ-10 продаж за прошлый месяц» его книги не уходят. Но не волнуйтесь, дорогой Пат, мы не очень большой магазин и продаём преимущественно то, что любим (или надеемся полюбить, если успеем прочитать).
Продавать книги Пата Инголдзби, может, не всегда легко, зато всегда очень приятно. К тому же, давая их в руки будущим покупателям, можно каждый раз цитировать Бернарда Блэка из сериала про книжный магазин (кого б вы думали) Бернарда Блэка: «Вы будете плакать, вы будете смеяться, эта книга изменит вашу жизнь». Это не преувеличение, я и сам над ними и плакал, и смеялся, а насчёт изменить жизнь… тоже, конечно, правда, жизнь меняет вообще всё, конкретно-то сразу и не скажешь. Но я совершенно точно жалею, что первые сведения о людской сексуальности впитал не из стихотворения Пата про дамочку, поедающую эклер (см. сборник «В Дублине скажут и не такое»). Зато именно с ним открыл в себе «особое чувство собственного ирландства», хотя и до того слушал ирландский панк, смотрел ирландское кино с удовольствием… Но тут кольнуло родное.
Конечно, это всё хиханьки да хаханьки, к тому ж предельно субъективные, но раз наш автор без них не обходится, то и мы постарались не отстать. Тем не менее, Пат Инголдзби, поэт, прозаик, публицист и вообще, как раньше говорили, сочинитель — часть мировой культуры. Под «мировой культурой» обычно понимается что-нибудь мраморно-музейное (Микеланджело!.. Бетховен!.. Толстой!..), но культура же как троянский конь, многое вмещает, и где-то в ней — «от бизона до Барбизона» и далее — не на самом виду живут тихие авторы, не мечтающие попасть в антологии, музеи и учебники: таков был, например, японец Танэда Сантока, таковы были наши соотечественники Велимир Хлебников (при всём «председательстве»), Константин Вагинов и Венедикт Ерофеев, да даже среди рок-звёзд такие люди попадаются (из самых прославленных — хотя бы Джон Дикон и Джон Пол Джонс)… Если они вдруг и попадают при жизни в какие-нибудь школьно-студенческие программы, то не чванятся и несут это с достоинством. Иными словами, не обращают особого внимания. Таков, мне кажется, и Пат Инголдзби.
На что же он обращает внимание, если не на отблески собственной, наверное, довольно скромной, но славы? В целом — на всё, что угодно, но если бы нужно было как-то обозначить и предмет, и метод его работы, я бы сказал, что это игра. А правила такие: взять что угодно и сделать из этого красоту. Что угодно, ей-богу. Даже ковид-пандемию! Что уж говорить о лодках, сосновых шишках, котах, птичках, вафлях… Иногда красота получается очаровательной, иногда отталкивающей, а иногда она прямо говорит читателю: «так, вот она я, красота, посмотрел и отвали» — но всегда, всегда у Пата в ней присутствует что-то трогательное и/или комическое. Бедные бабочки, как ни стараются, всё никак не могут раскачать качели. Красиво? Да. Трогательно? Очень, и бабочек даже немного жалко. Но и комично же? Вполне.
Так что нет, я не преувеличивал. «Вы будете плакать, вы будете смеяться, эта книга изменит вашу жизнь». Ну, может, не прямо жизнь. Но посмотреть на самую эту жизнь другим глазом, «погулять немного в ботинках Пата» — поверьте, дорогого стоит. А потом и в собственных ботинках станет интереснее гулять по миру, который не узнаешь, пока не узнаешь.
Такие дела. Любимому Пату мы все желаем ещё долгих, спокойных и счастливых лет на одной планете с суетными и несмысленными нами. За здоровье юбиляра!
